Доктор Сьюэлл, оставшись на улице, захлопнул дверцу.

— Бог вам в помощь, господин Маршалл, — напутствовал он через окно. — Надеюсь, однажды мы встретимся вновь, и уже не при таких тяжелых обстоятельствах.

Возчик щелкнул поводьями, и экипаж тронулся в путь.

Предчувствуя долгую дорогу и решив поудобней устроиться на своем месте, юноша внезапно заметил сидевшего напротив них с Розой человека. Свет уличного фонаря упал на лицо мужчины, и Норрис округлил глаза от удивления.

— Нет, это не арест, — заверил его констебль Лайонс.

— А что же тогда? — изумился Норрис.

— Услуга одному старинному другу.

Они выехали из города, пересекли мост Западный Бостон и поселок Кембридж. По этой дороге узника Норриса везли всего несколько дней назад, но все же сейчас это был другой путь — теперь он ехал не с предчувствием смерти, а с надеждой на лучшее. Всю дорогу маленькая Розина ручка лежала в его ладони, словно немое подтверждение того, что все идет по плану, что ему не стоит бояться предательства. Как можно было заподозрить ее в чем-то дурном? «Эта одинокая девушка всегда преданна и решительна и ни разу не оставляла меня в беде, — подумал юноша, — а я ее не заслуживаю».

Кембридж сменился темнотой сельской местности и пустыми полями. Они ехали на север, к Сомервиллу и

Медфорду, мимо деревушек, темные домишки которых сбивались в кучки под зимней луной. И только на окраине

Медфорда, свернув на булыжный двор, экипаж наконец остановился.

— Здесь вы один день отдохнете, — сказал констебль Лайонс, распахивая дверцу и выходя на улицу. — Завтра вам сообщат, где на севере находится еще один безопасный дом.

Выбравшись из экипажа, Норрис посмотрел на каменное фермерское строение. В окнах горели свечи — мерцающее приветствие таинственным путникам.

— Что это за место? — осведомился он.

Констебль Лайонс не ответил. Подойдя к двери, он дважды постучал, а затем, подождав немного, стукнул еще раз.

Через некоторое время дверь открылась, и из-за нее выглянула пожилая женщина в кружевном чепце, она подняла лампу, чтобы разглядеть лица гостей.

— У нас путник, — объявил Лайонс.

Женщина, нахмурившись, поглядела на Норриса и Розу:

— Эти двое — весьма необычные беглецы.

— И обстоятельства у нас весьма необычные. Я привез их по личной просьбе доктора Гренвилла. Господин

Гаррисон и доктор Сьюэлл выразили согласие, господин Уилсон также дал разрешение.

Наконец старуха кивнула и посторонилась, чтобы впустить троих гостей.

Норрис шагнул в старинную кухню, ее потолок потемнел от сажи — это были следы огня, который бессчетное количество раз разводили во время стряпни. Одну стену почти полностью занимал огромный камин, где все еще мерцали оставшиеся с вечера красные угольки. Сверху свисали пучки трав — перевязанные стебли лаванды, иссопа, полыни и шалфея. Норрис почувствовал, что Роза тянет его за рукав. Девушка указывала на резную эмблему, закрепленную на поперечине. Пеликан.

Увидев, куда направлены их изумленные взгляды, констебль Лайонс пояснил:

— Это старинный символ, господин Маршалл, и мы его почитаем. Пеликан олицетворяет самопожертвование во имя всеобщего блага. Напоминает нам о том, что каждому воздастся по делам его.

— Это печать нашей сестринской общины, — добавила старуха. — Ордена Саронских Роз.

Норрис обернулся к ней.

— Кто вы? Что это за место?

— Мы члены Розового креста, сэр. А это станция для путников. Для путников, нуждающихся в убежище.

Норрис подумал о скромном доме на Желудевой улице с дверной перемычкой, на которой были вырезаны пеликаны. И вспомнил, тем вечером Уильям Ллойд Гаррисои был в числе прибывших джентльменов. А еще он вспомпил наушничанье хозяев соседних магазинов — те толковали о незнакомцах, что бродят по округе после наступления темноты, по той самой округе, которую констебль Лайонс объявил запретной для Ночной стражи.

— Они аболиционисты, — пояснила Роза. — Это дом для беглых.

— Станция, — поправил Лайонс. — Одна из тех остановок, которые розенкрейцеры устроили по пути на север, в Канаду.

— Вы прячете рабов?

— Рабов не существует, — возразила старуха. — Ни один человек не может быть собственностью другого. Все мы свободны.

— Теперь вы понимаете, господин Маршалл, — проговорил констебль Лайонс, — почему нельзя говорить о доме на Желудевой улице. Доктор Гренвилл заверил нас, что вы поддерживаете движение аболиционистов. Если вас когданибудь поймают, ни в коем случае не упоминайте об этом месте, ибо тем самым вы подвергнете опасности бесчисленное множество людей. Страданий каждого из них хватило бы на десять жизней.

— Клянусь вам, я никого не выдам, — пообещал Норрис.

— Мы занимаемся опасным делом, — продолжал Лайонс. — И сейчас мы рискуем как никогда. Мы не можем позволить, чтобы нашу организацию разоблачили, особенно теперь, когда столько людей, имей они возможность, с радостью бы искоренили и уничтожили нас.

— Все вы члены этого ордена? И даже доктор Гренвилл? Лайонс кивнул.

— И это снова тайна, которую никому нельзя раскрывать.

— Но отчего вы помогаете мне? Я ведь не беглый раб. А если верить господину Пратту, я просто чудовище.

— Пратт — гадина, — фыркнул Лайонс. — Если бы я мог, я выкинул бы его го Ночной стражи, но он интригами привлек к себе всеобщее внимание. Нынче стоит лишь открыть газету, и непременно прочтешь о свершениях «героического» господина Пратта, «выдающегося» господина Пратта. В действительности же этот человек — тупица. Ваш арест должен был стать его главным триумфом.

— Поэтому вы помогаете мне? Только чтобы воспрепятствовать его триумфу?

— Едва ли я стал бы так хлопотать из-за этого. Нет, мы помогаем вам потому, что Олдос Гренвилл полностью убежден в вашей невиновности. И ваша казнь была бы сущей несправедливостью. — Лайонс взглянул на пожилую женщину. — А теперь, госпожа Гуд, я вас оставлю. Завтра господин Уилсон привезет все, что необходимо для путешествия. Нынче ночью у нас не было времени подготовиться. Так или иначе, скоро рассветет, а господину

Маршаллу лучше дождаться завтрашнего вечера, чтобы продолжить путь. — Он обернулся к Розе: — Ну что же, мисс Коннелли, вернемся в Бостон?

Вид у Розы был убитый.

— А можно мне остаться с ним? — попросила девушка, и в ее глазах сверкнули слезы.

— В одиночку путник передвигается быстрее и безопаснее. Важно, чтобы господина Маршалла ничто не отягощало.

— Но мы расстаемся так неожиданно!

— Ничего не поделаешь. Он благополучно доберется и немедленно пошлет за вами.

— Я ведь только что вновь обрела его! Можно мне остаться с ним, хотя бы нынче ночью? Вы сказали, господин

Уилсон приедет завтра. Я вернусь в Бостон вместе с ним.

Норрис еще крепче сжал руку девушки и обратился к Лайонсу:

— Я не знаю, когда снова увижу ее. Всякое может случиться. Прошу вас, позвольте нам побыть вместе эти несколько часов.

Вздохнув, Лайонс кивнул:

— Господин Уилсон будет здесь завтра, еще до полудня, будьте готовы к отъезду.

Они лежали во тьме, их постель освещал лишь отблеск луны, проникавший через окно, но Розе было достаточно и этого света, чтобы глядеть ему в лицо. И понимать, что он тоже смотрит на нее.

— Обещаешь, что пошлешь за мной и Мегги? — спросила девушка.

Как только доберусь до безопасного места, я тут же напишу тебе. Письмо будет подписано другим именем, но ты поймешь, что оно от меня.

— Мне бы так хотелось поехать с тобой.

— Нет, я хочу, чтобы ты осталась под защитой в доме доктора Гренвилла, незачем тебе мучиться на захолустных дорогах вместе со мной. И какое это счастье — знать, что о Мегги заботятся! Ты действительно нашла для нее самое лучшее место.

— Я знала, что ты посоветуешь мне спрятать ее именно там.

— Моя смышленая Роза! Ты так хорошо меня знаешь. — Он обхватил ее лицо руками, и девушка вздохнула, ощутив тепло его ладоней. — Все лучшее ждет нас впереди. Роза, ты должна верить в это. Испытания и несчастья сделают наше будущее еще милее.